Камиль:
Вы слушаете «Бизнес Аля Рус», подкаст, в котором предпринимателя рассказывают о том, как строить своё дело в России.
Меня зовут Исрафилов Камиль, и каждую неделю ко мне приходят гости, которые оставили свой след на карте российского предпринимательства.
Сегодня со мной в студии соучредитель компании CCOVER Дмитрий Скворняков.
Вместе с ним мы узнаем, как работает единственная компания в РФ,
разработавшая и производящая косметические оболочки на протезы нижних конечностей.
А еще обсудим внедрение и использование в бизнес-процессы искусственного интеллекта
и, конечно, поговорим о будущем.
Дмитрий, здравствуйте, спасибо, что пришли к нам на подкаст.
Дмитрий:
Здравствуйте, спасибо, что позвали.
Камиль:
Дмитрий, расскажите о вашей деятельности, о компании в целом, чем занимается компания.
Дмитрий:
Компания занимается разработкой и производством косметических оболочек
на протезы нижних конечностей, проще говоря, мы делаем
протезы красивыми.
Если кто-то не видел, как выглядят протезы, то это
обычно железная палка, похожая, как раньше была
у пирата, деревянная, но теперь железная, и в принципе
больше ничего.
То есть нет объема конечностей и выглядит это крайне неэстетично.
И мы делаем вот такие протезы красивыми, привлекательными
и меняем образ человека.
Камиль:
А как долго ваша компания этим занимается?
Дмитрий:
Началось все в 2018 году, когда к нам в студию 3D печати обратился человек на протезе ноги и сказал, что ему не нравится, как выглядит его протез, и он хотел бы его как-то изменить.
И в тот момент мы посмотрели, какие есть предложения на рынке в России, увидели, что вообще никаких.
Было единственное, но оно людям в принципе уже не нравилось, это паралон, просто паралоновый человек, который одевается на протез.
И мы начали придумывать, разрабатывать что-то как раз из пластика.
И вот так вот с 2018 по 2020 год мы занимались разработками.
Камиль:
Расскажите вообще первые ваши проекты, первая разработка в этом направлении.
Дмитрий:
Саму идею мы немножечко подсмотрели, на самом деле, у коллег из США,
потому что они первые, в принципе, в мире подобные изделия придумали в 2016 году.
И мы взяли прообраз, что как раз из пластика, из
двух деталей можно делать что-то похожее на ногу, но
из пластика.
Но звучит это всегда очень просто, но, как оказалось,
очень много нюансов.
Нюансы – это крепление к самому протезу, и самое
важное – это сам размер оболочки, потому что у каждого
человека свой индивидуальный протез, потому что у каждого
свои индивидуальные ноги.
И мы, в принципе, научились делать оболочки опять же
индивидуально под каждого человека, у нас там погрешность
в миллиметр, это вот первая задача, которую мы начали
решать.
Вторая задача – это быстросъёмность, потому что тот же самый
паралон, который использовали ещё в советское время, он
надевается человеку один раз, и он его носит, пока
он не развалится, а разваливается он примерно через полгода,
начинает крошиться, впитывается влага, там плесень может
образовываться. Мы же сделали быстросъемно, чтобы примерно за 10-20-30 секунд человек мог надеть,
либо снять косметическую оболочку без использования специнструмента, без использования протезиста.
Чтобы если он, не знаю, хочет спрыгнуть с парашютом, он снял накладку, спрыгнул с парашютом,
одел обратно. В аквапарке хочет покататься, так же быстро снял, покатался, одел обратно.
Камиль:
Необходима ли какая-то сертификация вообще на производство подобного рода предметов?
Дмитрий:
А сертификации, как таковое, нет, потому что мы не являемся
медицинским оборудованием, у нас нет контактов с кожей,
но мы все равно сделали документы, потому что мы,
как первая компания, мы все равно не можем оставаться
непонятным каким-то изделием, и поэтому мы прошли определенные
сертификации, вся продукция, которую мы выпускаем, она
легитимна, она внесена во все реестры, и второе,
это нужно было для того, чтобы мы прошли процедуру
компенсации для людей, которые могут получить
наши изделия бесплатно, потому что в России все
технические средства реабилитации человеку положены по компенсации,
то есть бесплатно.
Спикер ?:
То есть это субсидируется, получается?
Дмитрий:
Да, у нас всё субсидируется, потому что если говорить
про сам протез, протез может стоить от 300 тысяч до 9
миллионов, понятное дело, такую сумму не каждый человек
может себе позволить, а наши изделия стоят в среднем
30 тысяч рублей, и тем не менее многие, даже большинство
людей с инвалидностью не работают и живут на пенсию.
Понятное дело, когда у человека пенсия в районе
20 тысяч рублей, он в первую очередь думает, как ему
покушать, купить себе, чем изменить внешний вид своего
протеза.
Поэтому мы полтора года потратили своей жизни, чтобы
пройти все бюрократические круги ада и добиться, чтобы
наши изделия начали компенсироваться.
Камиль:
Насколько это вообще высокий спрос?
Насколько это востребованная ниша сегодня в России?
Дмитрий:
Сейчас достаточно уже востребованная. То есть мы этот рынок сейчас создаем.
До нас его в принципе не было. То есть люди в протезных предприятиях ставили себе вот поролон,
который у них развалился, но как раз когда мы только начали придумывать в 2018 году,
люди уже отказывались в большинстве своем от поролона. И когда мы заходили на рынок,
Нам нужно было людям объяснять, во-первых, зачем это нужно,
как это им поможет, и третье, нам в принципе этих людей
нужно было находить, потому что рынок реабилитации
все-таки специфический, и, например, продавая какой-то
другой продукт, ты не можешь настроить рекламу адресно,
потому что человек на протезе в большинстве своем опять
же не показывает, что он человек с инвалидностью,
у него есть протез, и ты не можешь просто на него
настроить ту же самую рекламу.
Поэтому нам приходилось искать какие-то другие инструменты в маркетинге,
как привлекать к себе клиентов.
Сейчас, в принципе, в отрасли нас знают все игроки,
которые есть в протезировании.
Ну, запросов у нас достаточно большое количество,
т.е. мы там каждый месяц кратно растем.
Камиль:
Давайте поговорим про цифры.
Т.е. вот сейчас C-Cover компания — это количество людей,
ваша выручка, количество производимой продукции.
Дмитрий:
Количество людей у нас порядка 20 человек, постоянно цифры
скачут, потому что к нам приходят, люди уходят,
т.е. текучка определенная есть, а само производство
у нас находится в Ярославле, там находится основной
штат людей, которые работают на производстве, это инженеры,
которые работают непосредственно с моделькой самого протеза
и с моделькой накладки, которые как раз делают замеры,
подгоняют все под протез и работают с дизайном.
Есть ребята, которые руками непосредственно обрабатывают
все изделия, либо красят, либо убирают лишний пластик.
Руководящий состав у нас четверо соучредителей
на данный момент, и есть сотрудники в Москве, которые
занимаются непосредственно продажами и взаимодействием
с протезными предприятиями.
Если говорить про деньги, наверное, на сегодняшний
день я сейчас не скажу, какие у нас обороты, но в среднем
мы сейчас колеблемся между миллионом и полтора миллиона
в месяц. То есть для нас это нормальная цифра по
рынку реабилитации, это, конечно, совсем небольшие
суммы, но мы еще как стартап развиваемся и, в принципе,
на окупаемость мы уже вышли в том году.
А до этого это были кредитные деньги, получается, какие-то
инвестиции? Нет, у нас кредитных денег нет, инвестиций у нас нет. У нас были
грантовые деньги, мы выигрываем достаточно большое количество конкурсов. Бывало там у
нас и 300 тысяч выигрывали, там полмиллиона выигрывали. Мы это все
вкладываем обратно в разработки, в покупку оборудования. Так как у нас
изначально была студия 3D печати, студия 3D печати, она и выступает таким донором, то
есть Ccover, он как маленький паразитик сидит на студии 3D печати, не платит за
аренду, иногда пользуется оборудованием студии 3D печати, мы пока вот как-то это
нивелируем. Поэтому если бы, например, у CCOVER было собственное помещение, за которое
приходилось бы платить из кармана CCOVER аренду, то, конечно, нам было бы гораздо сложнее. Но,
так как есть основной бизнес, который приносит прибыль, мы можем этим делом сейчас заниматься.
Камиль:
То есть, постоянная реинвестиция получается из одного в другое, из одного в другое?
Дмитрий:
Да, ну сейчас мы приходим к тому, что CCOVER как бы все свои расходы покрывает сам.
Я думаю, мы и по аренде эти вопросы тоже в ближайшее время решим, и уже будет Ccover как такой самостоятельный ребенок,
который наконец-то вышел и может сам платить по своим счетам.
Камиль:
Можно ли сказать, что помимо каких-то травиальных задач для людей, вы еще решаете психологические проблемы для ваших потенциальных потребителей?
Дмитрий:
Да, конечно, у нас здесь получается, что мы решаем
социально-психологическую реабилитацию человека,
который прошёл ампутацию нижней конечности, либо
он уже родился, например, без конечности.
У нас есть достаточно большое количество, один из них
это наша, ну, не пациентка, а пользователь нашей косметической
оболочки Дарья, она с врождённой ампутацией ноги, то есть
родилась без ноги, и у неё было достаточно сложное
детство, когда сначала ей бабушка, грубо говоря,
капала на мозги и говорила, что ей нужно скрывать протез,
чтобы тётеньки, которые сидят на лавочке, не шептались
за её спиной, пальцами не показывали, потом в школе
её задирали, обзывали за то, что у неё протез.
И она научилась так мастерски скрывать свой протез, что
друзья, с которыми она дружит и знакомы там 10, либо больше
лет, не знали, что у неё протез и что у неё нет ноги.
И только год назад, когда мы сделали оболочку, она
смогла выйти на улицы Москвы, показать протез, показать,
как он может красиво выглядеть, и сейчас ее жизнь изменилась.
Она становится моделью, выступает на подиумах,
снимается для журналов.
Жизнь человека поменялась, она стала намного увереннее.
И таких примеров у нас на самом деле много.
Опять же, если вернуться к статистике, в России проживает
12 миллионов людей с инвалидностью, но даже в Москве, если посмотреть
по плотности населения, мы людей с инвалидностью
каждый день не видим.
Мы не видим людей на инвалидных колясках, суховыми аппаратами
на протезах, потому что эти люди в большинстве
своем прячутся от нас.
Они знают, что общество достаточно жестоко и их
могут неправильно воспринять.
Мы даже проводили как-то эксперимент с знакомым,
который на протезе, мы сидели в парке Горького и просто
смотрели за реакцией людей, как они будут смотреть
на него.
Кто-то пальцем показывал, кто-то отворачивался и быстрее
уходил.
То есть, люди в большинстве своём не знают, во-первых,
как реагировать на людей с инвалидностью, потому
что они их не видят и не знают, как с ними.
То есть, это такой замкнутый круг получается.
Одни боятся, а другие просто не знают, как с ними общаться,
потому что даже аббревиатур про людей с инвалидностью
достаточно много.
То есть можно сказать инвалид. Человек с инвалидностью. Человек с ограниченными возможностями.
Когда такое большое количество разных вариаций, человек просто даже не знает,
а как правильно вообще можно обращаться, чтобы, например, человека не обидеть.
Камиль:
Вот эти вот контур-каверы, они разве не силиконовые обычно идут?
Такое ощущение, как будто они вот есть в продаже в таком силиконовом формате,
имеются с имитацией настоящей конечности, чтобы меньше бы…
Они даже, по-моему, по цвету как-то подкрашиваются.
Это, получается, конкурентные для вас продукты?
Дмитрий:
То-то дело, да, из протезных предприятий, потому что
есть протезы рук и есть как раз имитация живой руки
на протезы ног, подобные решения также есть, даже
есть компании, которые пытаются там живые волоски
вставлять, чтобы максимально это выглядело натурально.
Мы не считаем их конкурентами, потому что у нас другая
философия компании, и мы даже свои оболочки никогда
не будем красить в телесный цвет, потому что это будет
обманом, и это будет сразу же видно.
Наша задача, наоборот, сделать протез максимально ярким.
То есть, либо яркий цвет, либо какие-то вырезы, чтобы
протез воспринимался не как какая-то штуковина,
которой человек помогает ходить, а чтобы это воспринималось
как модный аксессуар.
У нас даже была идея сделать так, чтобы это было как чехлы
на телефоне.
То есть, мы же украшаем свой телефон, меняем часто
чехлы, а почему бы с протезом то же самое не делать, и
чтобы реально это не сформировалось как классный аксессуар.
Камиль:
Ну вам не кажется, что это какое-то такое… Некое противоречие?
С одной стороны, люди с протезами прячутся от общества,
то есть они хотят это как-то скрыть.
С другой стороны, получается, применяя вот такие яркие аксессуары на протезах,
такие каверы, они наоборот как бы привлекают, притягивают к себе внимание.
То есть если бы человек, например, в парке сидел с телесного вида,
с телесного цвета, например, накладкой на протез,
то вряд ли бы все проходящие это замечали, но если у него будет, условно, я посмотрел на вашем сайте,
есть там варианты в виде железного человека, например, или у него там какая-то нога человека-паука,
наверное, тоже это реализуемо. Соответственно, это, наоборот, будет притягивать внимание,
и, соответственно, это будет как будто бы противоречие для человека.
Дмитрий:
В этом и есть задача. Мы хотим сделать, чтобы как раз протез с нашими оболочками вызывал у людей вау-эффект.
То есть, когда человек видит протез телесного цвета,
он издалека может воспринять, что у человека живая нога,
его нога.
Но, приближаясь к нему, он поймет, что здесь обман,
и у него будет определенный диссонанс, разочарование
и не очень положительные эмоции.
Когда человек видит красивую девушку с красным протезом,
с красной оболочкой, у него это вызывает вау-эффект.
Он этого никогда не видел, и у него совершенно другие
эмоции, типа вау, прикольно, красиво, и всё, у него настроение
поднимается, и у него восприятие самого человека с инвалидностью
совершенно по-другому, он его уже не воспринимает
как какого-то ущербного, у него нет к нему сострадания.
У него, наоборот, есть желание пообщаться с таким человеком,
узнать, почему у него такой прикольный, красивый протез,
и вообще с ним пообщаться, то есть наша задача вызвать
именно вот такие хорошие положительные эмоции, и
в принципе показать через таких людей, мы же не навязываем
это, мы не говорим, что «ребята, надевайте все наши накладки
и привлекать к себе внимание.
Есть люди, которые ходят с протезом 30 лет, они ко
всем ситуациям уже привыкли, и им и так нормально.
Ну, нормально – нормально, как бы.
Мы помогаем тем, кто в этом нуждается, кто хочет, наоборот,
к себе хорошего и правильного внимания.
Как я говорю, уже много таких историй, мы уже давно
в отрасли, когда людей показывают пальцем, говорят неприятные
слова, потому что, как я уже сказал, общество всё-таки
по своей натуре жесток, особенно если, когда мы
говорим про детей, про железного человека сказали, а у нас
есть на это, опять, история, как мы помогли мальчику
в школе стать реально супергероем, когда у него стал протез,
выглядеть как элемент железного человека, и пацаны из его
класса его считают теперь супергероем, им с ним стало
интересно, они придумывают разные сценарии, и он теперь
не мальчик, который не может, например, прыгать, либо
который хромает. А это теперь мальчик, у которого есть суперспособность. Это вот элемент железного человека, вот его нога.
Камиль:
То есть это не мальчик, у которого нет ноги, да? Это мальчик, у которого нога железного человека. То есть он даже воспринимается по-разному.
Ну да, действительно, это, конечно, интересно. Плюс это придает действительно индивидуальности. Вот если… Ну, я не знаю, насколько это будет хорошая аналогия, да?
Но если мы уже начали об этом говорить, по поводу, там, чехлов для телефонов, там, условно, вот у меня телефон, имитирующий просто заднюю стенку, да?
А у кого-то, наоборот, он такой яркий, он сочный, он там с золотыми полосками или каких-то ярких цветов, то есть это сильно добавляет индивидуальности.
А что, кстати, с точки зрения индивидуальности? То есть какой у вас выбор сейчас на текущий момент?
Или может быть можно заказать индивидуальную какую-то разработку?
Дмитрий:
У нас проходит много итераций развития накладок, то есть у нас изначально они были жесткие, и мы в рамках дизайна могли сделать все, что угодно.
То есть человек приходил там показывал вот я хочу такую картинку на него нести мы пожалуйста
разукрашивали красили и делали как он хочет кто-то мог сам нарисовать кто-то что-то скачать и у
нас не было ограничений по дизайну но именно эта модель у нас сейчас устарела и мы сделали новый
вид оболочек они стали мягким они стали гнуться то есть их невозможно первых сломать потому что
первая итерация жесткая если человек например специально будет протезом биться об стену он она
она треснет и сломается.
То есть у нас как раз были прецеденты, когда девушка
прыгала у нас с парашютом, не сняла накладку, она ее
просто разбила.
Поэтому мы сделали мягкие, они не ломаются, гнутся
и стали легче.
Но у нас стали ограничения по дизайну.
Мы придумали сейчас, как эту ситуацию исправить,
сделали специальные съемные элементы, которые крепятся
на накладку, которые как раз можно кастомизировать,
как человек уже хочет.
Любые цвета, там, не знаю, подтатуировки, какие-то персонажи, потому что у нас там были заказы, мы
Дарт Вейдера даже делали. То есть, в принципе, всё, что угодно вот в рамках вот этих съёмных элементов
мы можем сделать.
Камиль:
Напоминает пластик на мотоциклах, получается.
Многие на мотоциклах тоже
добавляют индивидуальности, меняя пластик на какой-то другой. Такие вот у меня почему-то ассоциации.
Дмитрий:
Да, среди байкеров очень много ампутантов.
Камиль:
Кстати, я думаю, что вот ваша аудитория,
наверное, это в большей степени люди с такой… Ну, во-первых, это, наверное, какие-то молодые люди, амбициозные,
кто ставят себе какой-то яркий предмет и не боится выделиться из толпы, чем, наверное, какая-то пожилая женщина.
Или нет, или разные люди бывают.
Дмитрий:
Основной костяк, да, это молодые ребята, девчонки в возрасте, не знаю, там от 18 до 30 лет,
которые как раз потеряли конечность вследствие аварии. Насчет красочности тут, конечно, пока сложнее,
потому что всё-таки и общество у нас достаточно консервативное,
и люди ещё не привыкли к ярким историям.
У нас их не так много, чтобы там что-то было красное,
жёлтое, такое пестрящее, они есть, но не так много.
Парни, в основном, заказывают что-то чёрное под карбон.
Но есть и возрастные люди, у нас была женщина, ей 60+,
она из Москвы, мы ей сделали розовую накладку, и у неё
также поменялась жизнь.
Она стала тусовщицей, она покрасила волосы в розовый
она стала ходить на тусовки, у неё, скажем так, вторая молодость открылась. Просто вот мы ей сделали
накладку, и она вот стала такой яркой и прикольной. — Это, наверное, влияет на психику, когда ты сам
Камиль:
пользуешься этим, когда ты сам видишь этот протез и видишь, что он яркий, видишь вот саму накладку,
я имею в виду.
Наверное, это всё равно меняет человека изнутри.
Дмитрий:
Да, конечно.
Мы вот, когда была
возможность лично привозить людям накладки, мы смотрели на их реакцию, когда вот они только её
поставили, и многие сразу же говорили, что у них прям сразу же меняется отношение к протезу.
То есть, для них это реально больше не железяка, а это уже как часть их, и эта часть очень красивая,
они более трепетно к ней теперь относятся, они сразу же думают, а какой бы следующий дизайн они
хотели бы заказать. То есть, у них уже сразу фантазия начинает работать. — Ну, кстати, это,
Камиль:
наверное, тоже интересный экспириенс, да? Если мы говорим, что эта накладка — это есть аксессуар,
то, когда мы говорим про накладки там для телефонов, для ноутбуков или это сумки, человек от настроения, от ситуации,
не знаю, от мероприятий, на которые он собирается пойти, как правило, меняет аксессуары, да, то есть на более деловую
встречу он надевает классические, там, часы, классические очки, там, на какую-то тусовочную это клубные вещи, да.
Соответственно, наверняка у вас повторных продаж должно быть много. Ну, я предполагаю, что если бы, например,
у меня был протез, я бы взял там 3-4 варианта и, соответственно, под каждый индивидуальный случай
поехал кататься, не знаю, с друзьями на велосипеде или на что-то еще, соответственно, там какая-то
более спортивная вариация. Если это, соответственно, рабочий какой-то плановый день, то, соответственно,
это какая-то более классическая, менее кричащая модель. То есть как часто у вас вот повторные
продажи происходят?
Дмитрий:
Именно повторных продаж, чтобы человек себе на один протез заказал, там,
2-3, их на самом деле не так много, потому что в рамках
компенсации, например, мы можем сделать только одну
либо две оболочки, дальше человек все покупает за
свой счет, но до этого у нас и так все покупали за
свой счет, поэтому люди экономно к этому подходят.
Но повторные продажи у нас наступают, когда человек
меняет протез, а человек меняет протез каждые 2-3
года, соответственно, под новый протез, он будет совершенно
на другой, а мы делаем новую оболочку, поэтому вот через
два года человек к нам обращается, мы ему новый дизайн делаем.
Камиль:
Предприниматели часто говорят, что любой успешный бизнес
не обходится без дерзких и прорывных идей. Инновации,
неочевидные ниши, сильный продукт и опытная команда
все это важно для успеха. В первую очередь, любой
проект начинается с нетривиальной задумки. Партнер подкаста,
ведущий провайдер IT-инфраструктуры Selectel позаботится о стабильной
работе и масштабировании вашего сервиса.
А вы пока можете заняться разработкой и реализацией
смелых бизнес-планов.
Вместе с Selectel мы запускаем новую рубрику «Стартап
Кибитка».
Разберем с гостями студии огненные идеи стартапов
от наших слушателей, оценим задумку, поговорим о воплощении
проектов в жизнь, возможных проблемах конкуренции
на рынке.
Давайте начинать.
У нас такое письмо от Светы Шурко из Москвы.
Цитирую.
У нас с друзьями своя небольшая студия озвучки.
С развитием нейросетей мы стали беспокоиться, не лишимся ли мы такими темпами работы.
Я стал оприкидывать, как можно совместить пользу нейросети и при этом сохранить актерам возможность заработать.
Так родилась идея сделать банк голосов.
По сути, это будет одновременно и большой цифровой архив, и платформа для покупки озвучки.
Актер один раз записывает свой голос для базы и оформляет подписку на сервис.
А после нейросеть преобразовывает его и пишет дорожку по тексту клиента по оригинальному дубляжу
самостоятельно без человека. В результате сколько угодно клиентов одновременно могут использовать
выбранный голос для своей озвучки, а актер сразу же получит средства на внутренний счет,
которые сможет потратить на продвижение или вывести на карту. То есть наша слушательница предлагает
реализовать вот такой сервис, в котором голоса актеров будут записаны, будут оцифрованы,
потом, соответственно, с помощью нейросети будут воспроизведены для озвучки.
Что вы думаете по поводу такого сервиса? Мы про бизнес, да?
Как можно было бы на этом заработать?
Дмитрий:
Я думаю, она имеет определенный потенциал, но в самом начале.
Наверное, эту историю можно сравнить как банк фотографий,
когда вот раньше было модно находить какой-то сайт с этими фотографиями
и использовать их на сайте.
Но минус такой истории в том, что голос актёра он теряет свою эксклюзивность. То есть, с одной
стороны, мы можем получить голос какого-то популярного актёра, не знаю, Ди Каприо или ещё
кого-то достаточно дёшево, потому что это нейросеть сделала, но с другой стороны, эксклюзивность
теряется, если мне нужно сделать, например, озвучку чего-то классного, какого-нибудь мультика,
И я знаю, что этот голос сейчас будет использовать еще таких же 100 мультиков, то мне это становится неинтересно.
То есть, для каких-то дешевых промо-историй, наверное, да, но я думаю, это вот быстро пойдет на спад.
Камиль:
Я слышал сейчас, ребята, которые создают озвучки именно с переводом, они переживают, что, скорее всего,
как таковые переводчики действительно исчезнут, потому что на Ресете уже умеют максимально быстро обрабатывать информацию,
переводить, и там вплоть до имитации губ, имитации, полностью имитация голоса, да, там сейчас эти мемы в интернете,
где, там, не знаю, кто-то из
руководства, скажем, компаний или руководства, там,
политических каких-то, да, деятелей на разных языках говорят какие-то свои знаменитые фразы. Я видел, кстати, подобный сервис, на самом деле, вот этот
банк голосов, я не знаю, так ли он назывался или нет, но видел подобного рода сервис, где действительно можно
озвучить, даже есть Telegram-бот, и сейчас, кстати, это очень сильно используется мошенниками, когда люди плохо защищают свои
мессенджеры, и, соответственно,
злоумышленники взламывают,
получают доступ к мессенджерам,
анализируют голос людей, потому что, так или иначе, у всех есть всегда хотя бы там несколько аудиозаписей, где мы голосом
зачитываем, и на базе этого потом отправляют
друзьям, чтобы получить
корыстные деньги от человека?
Дмитрий:
Ну, я думаю, это все равно такая вот именно с банком голосов такая хайповая история, пока вот
нейросети все это вот что-то такое в новинку, людям это просто интересно использовать, но когда это вот
будет очень массово, я думаю, все-таки с переводчиками, да, переводчики, наверное, исчезнут, потому что это
упрощает процесс, это быстрее, но вот именно озвучка живым человеком, наверное, она все-таки останется,
Потому что человек — это эмоции, и, наверное, нейросети всё-таки не смогут это передать и прочувствовать эмоции именно живого человека.
Камиль:
Плюс, мне кажется, это не так дорого, то есть и массовостью, наверное, такой большой не пользуются.
Переводы — да, то есть есть огромное количество user-generated контента, который иногда просто тяжело слушать,
особенно какой-то там шотландский акцент, его тяжело понять, если ты смотришь, например, YouTube-видео.
И вот этот вот переводчик, он помогает действительно понять, что же все-таки хотел автор донести до слушателя.
А просто озвучка мультиков на аэросетью. Ну, действительно.
Ну, интересный в любом случае проект. Я, кстати, с вами согласен по поводу того, что очень похоже на модель с банком фотографий.
С другой стороны, здесь немножечко обидно, что за фотографии же фотографам раньше платили.
И платили довольно, ну, пусть это будут небольшие, но как бы имея там какую-то большую базу, например,
фотографа, который загружал, не знаю, несколько тысяч, может быть, даже сотен фотографий в этот банк, на выходе получал
какой-то результат финансовый. То есть, он на этом зарабатывал и мог жить. А сейчас нейросети на базе его же фотографий
создают похожие фотографии и уже, ну, как бы, на этом зарабатывают технологические компании. То есть, вся, как бы,
отрасль пытается все ближе быть оцифровыватой.
Дмитрий:
Да, такой у нас сейчас мир, так идет прогресс.
Камиль:
Такое приложение должно уметь работать с большим количеством медиафайлов,
обеспечивать сохранность большого количества данных, поддерживать работу сложной нейросети и
контролировать качество итогового продукта. Для стабильной работы понадобится надежная IT-инфраструктура,
которая сможет выдержать большую нагрузку. Именно такая есть у нашего партнера Selectel, ведущего
провайдера облаков и IT-инфраструктуры в России. Вы сможете развернуть свой проект в облаке или
арендовать изолированный выделенный сервер и подключить актуальные видеокарты для работы с нейросетями
и медиа. Узнать больше о продуктах Selectel можно по ссылке в описании к выпуску.
Кстати, про применение нейросетей и даже про создание собственных
Selectel часто пишет в своём телеграм-канале.
Подписывайтесь, чтобы узнать всё самое интересное.
Используете ли вы какие-то новые технологии в своей
разработке?
Искусственный интеллект, например?
Дмитрий:
Частично да.
У нас есть собственная разработка, так как у нас каждая оболочка
делается индивидуально под человека, здесь встаёт
вопрос замеров.
Как мы их делаем?
При этом мы не открываем филиалов, мы всегда находимся
в Ярославле, и людям к нам не нужно ездить.
Мы разработали технологию удаленного измерения, человеку
нужно сделать ряд фотографий своего протеза, прислать
нам эти фотографии, и мы с помощью искусственного
интеллекта делаем точную 3D-модельку его протеза,
на которую уже полностью примеряем, делаем оболочку,
которая становится с погрешностью, как я уже говорил, 1 мм.
Таким образом человек может находиться там в Калининграде, в Владивостоке, вообще в другой стране,
мы без проблем ему все это сделаем и там почта России либо другими доставщиками это все привезем.
А каков процент брака ваших изделий?
Хочется сказать ноль, вот у нас бывает брак, но в большинстве своем он не по нашей вине,
когда человек, например, какие-то замеры сделал немножечко не точно, либо он там сделал так,
что у него как-то штанина заехала, и вот там как раз погрешность 2 миллиметра,
она потом вот нам не дает там магнитиком замкнуться.
То есть только если человек в какие-то моменты немножечко неправильно сделал замеры.
Если все правильно сделал, то у нас стопроцентное попадание всегда.
Камиль:
Ну то есть это не брак, получается, это проблема размера самого, да?
Дмитрий:
Да, это самой технологии, мы ее также постоянно улучшаем.
Мы в том году начали в том числе создавать собственные мобильные приложения,
чтобы людям было проще, чтобы им не видеоинструкцию
отправляли, как надо правильно фотографировать протез,
а чтобы в приложении у них уже всё было, чтобы если
он куда-то не так телефон повернул, у него это показывало,
что надо вернуть в другое положение.
Но, к сожалению, мы этим до сих пор занимаемся.
Оказалось, это немножко сложнее, чем мы думали,
но, надеюсь, мы эту работу также доведём до конца.
Камиль:
Я слышал про конкурс социально-промышленного дизайна «Контуры твоей уникальности».
Я так понимаю, что вы в этом конкурсе участвовали, либо являлись соорганизаторами этого конкурса?
Дмитрий:
Мы являемся организаторами теми людьми, кто, в принципе, его и придумали.
Камиль:
А как это помогает в развитии вашей компании?
Дмитрий:
Мы становимся немножко популярнее за счет этого конкурса, потому что компания Сикавовор спонсирует полностью конкурс.
Сам конкурс направлен на молодежь, то есть мы через конкурс детям, студентам, ну и в принципе молодежи до 35 лет
показываем, как они собственными руками через дизайн могут
изменить что-то для людей с инвалидностью.
Таким образом, мы массово меняем отношение общества
к людям с инвалидностью, т.е. мы не просто говорим
«ребята, смотрите, вот есть человек на протезе, с ним
можно дружить, его можно любить, с ним можно работать»
и т.д.
Он такой же человек, как и вы, а мы через игровую
механику детям это показываем, как казалось, с детьми в
никто до этого никогда так не общался. Я лично в 22 году проехал всю Россию, пообщался с 5 тысячами
детьми, и для них это было откровение, что вот есть такие люди, у них есть такие-то проблемы,
и мы, дети, можем им помочь.
Камиль:
У вас очень социальный получается продукт, то есть и компания сама
по себе, невысокомаржинальная, как я понял. Есть проблемы, есть там какие-то кризисные, видимо,
проплешины. И очень много социальных конкурсов вы организовываете самостоятельно, очень много социальных конкурсов.
Либо вы участвуете как участник, либо как победитель одного из каких-то социальных конкурсов.
Всё-таки CCOVER – это больше про бизнес или это больше про какую-то миссию?
Дмитрий:
Ну, если всё-таки говорить про CCOVER, мы про бизнес. Мы являемся социальными предпринимателями.
В социальном предпринимательстве все-таки предприниматель
стоит на первом месте, и мы все-таки про деньги
в первую очередь.
Потому что если мы как компания не будем зарабатывать
деньги, то мы не будем развиваться, нам нечем будет сплатить
зарплату, не на что будет покупать оборудование.
Поэтому мы деньги любим, мы их считаем, но не забываем
про свою социальную миссию в том числе.
Камиль:
Расскажите какие-нибудь еще интересные истории,
которые происходили, так сказать, на этапах вашего
роста, либо на этапах создания какой-то продуктовой линейки?
Дмитрий:
Историй на самом деле, наверное, много, но вот одна из таких
отличительных, которые, наверное, даже две расскажу,
отличительные, которые показывают, в принципе,
отрасль реабилитации во всей красе.
Первая история – это когда мы решили сделать свою
первую фотосессию, профессиональную.
Мы нашли девчонок на протезах, все мы им сделали накладки,
сняли студию, в общем, наняли хорошего фотографа, но когда
для нас это было первое, мы не думали о никаких юридических
моментах.
И когда мы уже выложили фотографии, к нам приходит
досудебная претензия от протезного предприятия,
которое, когда узнало, что мы проводим эту фотосессию,
подписало с этими девчонками, что они являются их амбассадорами,
и мы не можем использовать эти фотографии теперь.
Вот, как потом оказалось, отрасль либеритации достаточно
закрыта и мы когда в неё входили молодыми такими пацанами, которые хотят изменить этот мир, ребята,
которые в этой отрасли уже там 20 лет, они немножко напряглись, что вот мы сейчас придем и будем
у них откусывать их пирог. И в принципе вот сейчас мы это в том числе и наблюдаем, то есть очень
сложно заходить в отрасль, она недружелюбная и продукт у нас в принципе маржинальный. Почему у нас
не получается там, не знаю, миллионы, десятки миллионов
сейчас зарабатывать, потому что мы выбрали просто очень
сложный путь для себя.
Мы не зашли на рынок, который уже сформирован, где уже
игроки рубятся за этот рынок.
То есть нас же в экономике учат «иди туда, где есть
конкуренция, значит там есть рынок», а у нас рынка
нету, мы его создаем, и нам вот этот путь нужно просто
прокладывать.
И сейчас как раз появляются уже у нас конкуренты, которые
видят, что мы рынок-то уже как бы начинаем формировать,
он уже начинает появляться, и они начинают делать то
же самое, что и мы.
Единственное, конечно, они закрываются там через
пару месяцев, потому что, как оказывается, не все
так просто, как кажется.
Там, один из моих партнеров, он лучший инженер России,
поэтому мы очень много мозгов в продукцию зарыли
и нас не так просто скопировать.
А вторая история, она показывает как раз социальную сторону,
наверное, всей России, как и социального предпринимательства,
так и благотворительности и волонтерства.
Я участвовал в 22-м году в форуме в Петербурге для
социальных предпринимателей и видел, как, например, один
мужчина выступал на большую аудиторию и рассказывал
про девочку, которая в 5 лет потеряла слух, и показывал
там видео, фотографии, как эта девочка плачет, как
плачут ее родители.
И на фоне этого весь зал начал плакать.
И когда он закончил свое выступление, люди с этого
мероприятия выходили как раз с неположительными
эмоциями.
У них социальное предпринимательство, реабилитация, инвалидность,
она связана со слезами, и они вот с этим уходят.
И поэтому, когда мы, например, листаем ленту ВКонтакте,
и нам попадается какой-нибудь пост про благотворительность,
где лежит бедный ребенок, которому плохо, люди в большинстве
своем это пролистывают, потому что они до этого
листали красивые фотографии, видели какую-то красивую
жизнь других людей, а тут им показывают несчастного
ребёнка.
И им не охота вот эту красивую жизнь, вот эти хорошие эмоции
менять сейчас вот на плохие.
Они это пролистывают.
И мы как раз вот пытаемся вот эту всю историю поменять.
Мы через C-Cover, через конкурс хотим показать, что реабилитация,
благотворительность, инвалидность, она может быть красивой.
Не надо делать на них штампы, говорить, что там какие-то
убогие люди, что это некрасиво, что это про слёзы, что всё
там очень печально.
Нет, печально только у тех, кто это делает печально.
А мы как пример, что всё может быть красиво, люди
могут быть счастливыми.
У нас все девчонки, мальчишки на всех фотографиях всегда
улыбаются, потому что эти люди счастливые.
И мы вот хотим вот эту энергию этих людей как бы нести
и показывать через два своих проекта.
Камиль:
А почему вы до сих пор не сотрудничаете напрямую с производителями протезов?
Ведь как будто бы с ними конкурировать как раз-таки не пришлось бы,
а наоборот это такая синергичная история, на мой взгляд.
Дмитрий:
Мы с ними сотрудничаем, но не со всеми.
В России порядка 200 протезных предприятий,
там половина государственная, половина частная,
и с каким-то количеством мы уже сотрудничаем.
Просто, опять же, есть ребята, которые думают, что они самые умные
и хотят всё-всё-всё попробовать сами сделать. Но, как показывает практика, лучше всё-таки работать в партнёрстве,
разделять зону ответственности. Если ты делаешь классные протезы, делай классные протезы, мы сделаем эти протезы красивыми.
Камиль:
Ну да, то есть это вроде бы логично.
Ну, а видимо, не все хотят делиться, все хотят рынок самостоятельно держать в таком кулаке.
Плюс, если протезы действительно меняются раз в какое-то время, особенно, наверное, это очень ярко выражено для подростков,
которые постоянно растут. Необходимо менять размерность, менять площадь, наверное.
Ну, если это нога, то, соответственно, это, наверное, площадь соприкосновения с землей, словно с нижней частью.
Я не знаю, как правильно это в терминологии называется.
Всё верно, всё верно.
Просто мне кажется, что это вот, ну, как бы самая такая синергичная штука.
Есть производитель. Производитель, соответственно, сосредотачивается на производстве самого непосредственного протеза.
Есть компания, которая действительно делает этот протез более красивым, более привлекательным.
То есть, а тут получается, что у вас такая больше как тюнинг-отелье.
Как бы есть вот автомобили, которые производятся с завода, а есть, соответственно, тюнинг-производители, да,
которые поставляют некие, некоторые детали, и тут ты уже сам выбираешь, хочешь ты их ставить или не хочешь ты их ставить и так далее.
Дмитрий:
Да, всё верно. Но кто знает, возможно, мы дойдём до того, когда мы и собственные протезы начнём производить, потому что мы в тематику углубляемся, мы изучаем и терминологию, и все вот эти механизмы, как они работают, много общаемся и с протезистами, и с людьми с инвалидностями, смотрим, какие у них есть подребности, жалобы, поэтому, возможно, у нас будут в будущем и свои протезы.
Камиль:
Давайте вот как раз поговорим про будущее.
Какие цели вы ставите для себя на ближайшую перспективу?
То есть в планах, например, увеличить модельный ряд?
Либо, может быть, это будут какие-то новые каверы для каких-то других видов протезов?
Или, может быть, действительно вы хотите сосредоточиться на какой-то внутреннем производстве собственных протезов?
Расскажите о ваших планах.
Дмитрий:
Основная сейчас наша задача — это завершить процесс компенсации,
чтобы все люди в России могли наши изделия получать
бесплатно.
То есть, эта работа еще не закончена.
Делали этот процесс в Москве, сейчас делаем в Подмосковье.
Когда мы закончим в Подмосковье, вся Россия сможет получать
бесплатно.
Это наша основная цель, которая поможет и людей
обеспечивать и увеличить, соответственно, наши продажи
и объемы.
То есть, здесь выигрывают все стороны.
Второе, мы хотим стать, ну, ведущей компанией в России
по производству оболочек. Мы не против конкуренции,
пускай появляются и другие компании, рынок большой,
тем более конкуренция в любом случае стимулирует
развитие. Когда мы увидели, что появляются другие ребята,
мы как бы технологию дальше стали разрабатывать, улучшать
ее, усложнять и так далее. И, конечно же, нас интересует
международная арена. Мы смотрим на другие страны,
преимущественно на азиатские, куда мы также хотим зайти
и туда распространять свою продукцию.
Камиль:
А какова конкуренция сейчас, скажем, в Европе, в Китае, в Азии?
Дмитрий:
Как я в самом начале сказал, наши конкуренты на международной арене находятся в США.
Это вот ребята, которые, в принципе, первые в мире придумали такие изделия.
Есть пару компаний в Европе и в Южной Америке.
Если говорить про азиатские рынки, это Китай и Индия,
два рынка, которые нам максимально интересны,
потому что они самые большие в мире.
Там у нас конкуренции пока что нет никакой, нет ни европейских, ни американских компаний, нет ни собственной продукции, ну, понятное дело, нет российской продукции, поэтому мы туда максимально стремимся.
Камиль:
Странно, казалось бы, китайцы, которые придумали даже контейнеры для отрезанного лимона в холодильнике или там для сосиски, для колбасы, не смогли дойти до технологии производства кавера для протеза?
Дмитрий:
Получается так, мы сами долго удивляемся и удивлялись этому, но вот получается так, мы исследовали рынок, много делали запросов, но такой продукции мы не увидели.
Но и сейчас в Китае и в Индию российские поставщики комплектующих протезов делают достаточно большие поставки, потому что, как мы поняли, там с протезированием не всё хорошо.
Камиль:
Вот те компании американские, ведущие, вы изучаете их? Как они себя чувствуют вообще на рынке?
То есть как быстро они развиваются, растут?
Дмитрий:
Американцы чувствуют себя хорошо, то есть они,
наверное, единственные, получается, в США, плюс они немного заходят в Европу. У них нет такой
технологии, как у нас по удаленному измерению протезов, поэтому приходится открывать филиалы какие-то,
но у них просто сама культура немножко выстроена по-другому, и сам продукт у них лучше в этом
плане продается. Плюс, если переводить на доллары, мы стоим там 300 долларов по нынешнему курсу,
там плюс-минус, они стоят больше 1000 долларов. А технологии производства у нас плюс-минус одинаковые,
то есть издержки, ну, исходя из их экономики, возможно, у них чуть-чуть больше, чем у нас,
но, тем не менее, маржинальность, я думаю, у них очень хорошая.
Камиль:
Если вот говорить о конкурентах, например, в России, то есть ли у вас какие-то, ну, скажем, запатентованные технологии,
либо, может быть, ноу-хау, который вы используете, и, например, сейчас кто-то из наших слушателей попытается зайти и поймет,
что, к сожалению, один-в-один, например, сделать он не сможет, потому что будет законодательно просто наказан.
Дмитрий:
Да, в один-в-один точно не получится, потому что вся накладка у нас не запатентована,
но основные узлы мы уже подались на патентование,
то есть мы этот процесс уже запустили, поэтому все эти технологии уже застолблены за нами.
Вот, но еще надо умудриться, конечно, это повторить.
И второе, то есть по закону, да, мы сможем, в принципе, здесь с кем-нибудь пободаться,
если это будет необходимо, но наш основной упор — это делать хорошие медиа, хорошие картинки
и сделать так, чтобы C-Cover, он стал именем нарицательным, как, например, Pampers.
Ну, или Xerex, да? Да, да, когда кто-то сделал такую же оболочку, как мы, все думали, что это сделали мы, а не они.
Камиль:
А, кстати, те же самые производители протезов в такой ситуации, смогут ли они тогда использовать подобного рода технологии на своих протезах?
Дмитрий:
Если они скопируют нас?
Камиль:
Ну да, или попытаются скопировать.
Ну, я понимаю, что не каждый, да, то есть, сможет повторить такое дело.
Это же целое, как бы, целое производство нужно поднять. Я понимаю, что это не огромный завод, там, по производству стекловаты, да, но всё равно, то есть,
какое-то оборудование будет необходимо, нужны будут люди, нужны будут инженеры, материал, сырье, то есть много-много,
пусть это будут не огромные тонны сырья, но всё равно этим необходимо заниматься, и абы кто по щелчку пальцев не сможет повторить.
Но это смогут сделать крупные компании или захотят сделать крупные компании, которые так или иначе уже в этом бизнесе крутятся.
И первое, что мне приходит в голову, это там производители протезов.
А вот защитились ли вы именно от таких крупных гигантов каким-то образом?
Дмитрий:
Ну, основное, это всё-таки люди. У нас собрана очень профессиональная команда,
и если не найти таких же людей, то вряд ли что-то получится. Именно повторить то же самое изделие.
А второе, если говорить про крупных производителей, то с крупными производителями мы как раз налаживаем диалог
и стараемся стать уже их поставщиками, чтобы там мы выпускали, например, оболочку не под своим брендом,
а под их брендом.
Камиль:
Ну, то есть некий такой white label получается.
Дмитрий:
Да, потому что все-таки крупные компании,
они хорошо считают деньги,
считают издержки, они понимают, что
разрабатывать сейчас что-то свое
и собственное будет гораздо дороже, чем
договориться сейчас с нами
и просто продавать нашу продукцию
с каким-то дисконтом.
Камиль:
Это был бы для вас дополнительный,
может быть, даже и очень значительный рынок сбыта.
Дмитрий:
В том числе, в том числе.
Камиль:
Понятно. Вы сказали, что на будущее одна из ваших целей – это помочь людям получать протезы субсидированные, и вы над этим работаете.
Можете рассказать побольше? То есть вы с какой-то инициативой законодательственной выходите, или каким образом? Что вы вкладываете в это, когда говорите, что вы хотите помочь всем получать субсидии на каверы для протезов?
Дмитрий:
Так как все технические средства реабилитации,
то есть людям положены бесплатно, это все проводится
через тендеры, то есть через торги.
Чтобы пройти через торги, нужно попасть в определенные
реестры и смотрят по торгам по прошлым, то есть нам
нужно провести первый торг, чтобы наша стоимость была
последней, чтобы мы условно не по стоимости поролона
проходили, который стоит 5-10 тысяч рублей, а проходили
по нашей стоимости, поэтому нужно договариваться с
определенными учреждениями, чтобы они с нами проводили
эти торги, для этого нужно собрать большое количество
документов.
Я здесь прям тонких нюансов не назову, потому что не
я этим вопросом занимаюсь, а мои коллеги, но это просто
очень долгий процесс, который даже не ускорит, потому
что некоторые моменты, они могут длиться месяцами
и это просто сама процедура так длится и мы никак ее
не можем ускорить.
Камиль:
Так, а вы, получается, над чем работаете?
Над тем, чтобы эту процедуру можно было как-то упростить?
Дмитрий:
Нет, мы работаем, чтобы, в принципе, наши изделия
появились в этих реестрах, мы создаём прецедент.
То есть для нас этих изделий в этих реестрах и прецедентов
таких не было.
То есть делаются протезы, там всё понятно, это как
вот судебная практика, если какой-то судебной практики
не было, судья может не догадаться, как здесь действовать.
И мы создаём вот этот прецедент, показываем, что вот есть
такие изделия, они столько-то стоят, и, например, какое-то
протезное предприятие по торгам его закупило.
Окей, прецедент создан, и он дальше уже будет тиражироваться
на другие протезные предприятия, которые уже через закупки
будут покупать наши изделия, и людям они будут доставаться
бесплатно.
Камиль:
А не рассматривали вы такие варианты, как, например,
коллаборации с какими-то домами моды, скажем, или
может быть, с какими-то индивидуальными дизайнерами, которые бы могли
дать вам какие-то красивые наметки, вы их, соответственно,
реализуете и под общим брендом продавать. Понятно, что это, возможно, не будет субсидироваться,
потому что стоимость такой продукции будет сильно выше. Однако, наверняка, есть покупатели,
которые готовы были бы, например, пусть не самостоятельно купить, но у всех есть всегда друзья,
и, например, можно скинуться и подарить любимому человеку или дорогому человеку какой-то красивый
протез от такой дизайнерский, скажем.
Дмитрий:
Мы пробуем.
Как бы такая идея, она не нова для нас,
и в той же самой в Европе, в США такие кейсы есть.
Мы тоже это хотели сделать, у нас, скажем так, даже был
уже предварительный договор с одной компанией, но, к
сожалению, в начале 22 года она покинула Россию, и мы
не смогли добиться этого контракта, но он был достаточно
большой, и это был бы один из таких, наверное, самых
интересных масштабных кейсов и в фешене, и в реабилитации.
А с российскими брендами у нас пока не получается
договориться, хотя для них это достаточно большая
возможность.
Потому что отрасль реабилитации, даже не отрасль реабилитации,
а люди с инвалидностью, они немножко отделены от
общества, и те же самые дизайнеры на них не обращают
внимания.
Как я говорил, это 12 миллионов человек, разные нозалоги,
разные нюансы, но, тем не менее, это большое количество
людей, у которых так или иначе какого-то количества
есть деньги, и они все равно хотят одеваться красиво.
Но дизайнеры на это не обращают внимания.
Мы пытаемся эту историю развивать, мы в прошлом
году делали свой модный показ, к нам приходили начинающие
модные дизайнеры, у нас получилось реально очень
красиво.
В этом году мы планируем модный показ делать на питерском
экономическом форуме и на дальневосточном экономическом
форуме.
То есть в таких площадках мы планируем выходить.
Если говорить про другие коллаборации, у нас сейчас готовится, ну уже давно готовится, я надеюсь, мы в этом году ее закончим, коллаборация с фиксиками.
То есть мы наносить персонажей для детей на наши накладки, и накладки для детей априори будут бесплатными.
Камиль:
Да, ну вот слушайте, тут на самом деле, мне кажется, полет фантазии вообще, вот то, что вы сказали, что не получилось, кстати, с внешними компаниями.
Вот у нас даже есть множество гостей, которые к нам приходили, и у всех тоже были проблемы, так или иначе, у кого-то в меньшей степени, у кого-то в большей степени,
с какими-то коллаборациями, либо с импортом от внешних производителей.
Но спустя какое-то время они это решили. Я думаю, что, если вы на этом сосредоточитесь, у вас обязательно получится.
Потому что сама по себе идея, на мой взгляд, очень интересная, и я уверен, что найдутся те самые покупатели,
Ну, по крайней мере, среди, вот так на скидку могу сказать, среди моих знакомых есть люди, которые, в принципе,
имеют возможность купить себе подобного рода индивидуальную накладку на протез. То есть у них есть протез, у них не хватает
конечностей, и они могут себе позволить купить более дорогую накладку, скажем, с каким-то фирменным логотипом
какой-то известной компании. Потому что, несмотря на то, что у них есть протез, они как бы ходят с сумочкой от
да, например, почему нельзя иметь протез с тем же, скажем, паттерном,
этим вот фирменным, да? Это же тоже интересно. Это же тоже действительно как часть
Дмитрий:
индивидуального дизайна.
Да, у нас даже был кейс такой.
В том году у нас студентка
Чувашского университета сделала рендер накладки с чувашскими национальными
рисунками. Мне эта очень идея понравилась, потому что у государства же есть идея
малые народы продвигать, а это вот один из элементов, когда можно реабилитацию
скрещивать с другими отраслями, делать не какой-то надоедливый мерч, который, ну, я не знаю, я вот приеду в Чувашию, мне неохота покупать
футболку там с Чувашией, а когда я увижу, например, накладку с этим рисунком на каком-то человеке, мне станет интересно узнать, что это такие за рисунки, и
я просто прочитаю эту информацию и уже как бы проинформирую сам себя, не через футболку, а вот что-то, что-то интересное.
Камиль:
Да, сто процентов, сто процентов. Вы к нам пришли как основатель одного из стартапов, но при этом у вас есть другие проекты.
Соответственно, хотелось бы, чтобы вы сказали нашим слушателям какие-то несколько советов для людей, которые либо уже занимаются тем или иным бизнесом,
либо для людей, которые только-только пришли в предпринимательство. Дайте, пожалуйста, пару полезных советов для людей из мира предпринимательства.
Дмитрий:
Ну, наверное, основные советы будут основаны, опять же,
на опыте.
В предпринимательстве я уже более 10 лет, у меня
было достаточно большое количество, ну не то, что
большое, а были компании разного успеха, до этого
я занимался швейным производством, достаточно большое количество
швей было в управлении, компания закрылась.
И на фоне этого, такой хороший совет, это когда вы компанию
основываете с партнерами, заключайте юридический
документ, в котором вы в самом начале пропишите,
что вы делаете, если вы разбегаетесь, если ваша
компания закрывается, кому достается оборудование,
кому достаются долги, вообще как вы это все будете делить,
потому что когда этот момент наступит, вам это
будет сделать крайне сложно, лучше сделать это в самом
начале.
Ну и лучше не начинать все-таки, если это первый бизнес,
его с родственниками, с братьями, с сестрами, с друзьями, лучше
тоже, не знаю, потому что не будет у вас ни братьев,
ни сестер, ни друзей.
Это как бы печальный опыт большого количества предпринимателей.
Ну и такие банальные, наверное, советы, это считайте деньги,
занимайтесь экономикой, потому что бизнес это всегда
про деньги.
Вы можете выдумывать все, что угодно, но если вы не
думаете про деньги, не думаете, как вы их будете зарабатывать,
то у вас это не бизнес. Это может быть, там, не знаю, благотворительность, это может быть какой-то
проект, социальный проект, но не бизнес. Бизнес – это всегда про деньги, это всегда продажи,
и только потом это производство, если вы в производственной тематике работаете.
Камиль:
Спасибо, Дмитрий, за классные советы. Я хочу напомнить, что сегодня со мной в студии был соучредитель
компании CCOVER Дмитрий Скворняков. Вместе с ним мы поговорили про такой интересный вид
продукции, как контур-каверы. Дмитрий, спасибо, что пришли к нам в гости. Спасибо, что уделили
время.
Было очень приятно с вами поговорить и надеюсь, что мы еще увидимся.
Спасибо.
Дмитрий:
Спасибо за беседу.
Команда:
Ведущий — Камиль Исрафилов;
Редактор — Анна Бутченко-Сорокина;
Продюсер — Виктория Витославская;
Звукорежиссёр — Андрей Деркач;
Проджект-менеджер — Сусанна Галстян
© Red Barn
